Главный научный сотрудник отдела разработки высокотехнологичных методов реконструктивной челюстно-лицевой хирургии Федерального государственного бюджетного учреждения «Центральный научно-исследовательский институт стоматологии и челюстно-лицевой хирургии» Минздрава РФ, профессор Елена Вербо в интервью рассказала о чудесах пластической и реконструктивной хирургии лица.

— Елена Викторовна, когда зародилась омолаживающая хирургия лица? В чем она тогда выражалась, и как быстро наука шагнула вперед?

— В 1919 году французский хирург Раймон Пассо первым задумался о том, как помочь несчастным красавицам, стареющим в Париже. Он разработал свою методику коррекции кожи лица с помощью множественных разрезов в области лба, глаз, щек. Фактически он иссекал морщины. Но именно с этого и началось активное развитие пластики лица и совершенствование хирургических методик. Спустя два года была предложена методика коррекции кожи лица с отслойкой кожных лоскутов и пликацией их в незаметных боковых отделах лица.

До России первые пластические операции дошли в 30-х годах. Любовь Орлова стала одной из первых советских женщин, сделавшая коррекцию кожи лица. Кстати, выполнили эту операцию в нашем институте основоположники челюстно-лицевой хирургии советского периода Рауэр и Михельсон. В послевоенное время они осуществляли сложные восстановительные операции на лице раненых, разрабатывали собственные методики реконструктивных и эстетических операций на лице.

Со временем пластические хирурги обратили внимание на то, что простая коррекция кожи лица, при которой натягивается кожа, дает неестественный маскообразный вид – эффект натянутого лица. Они поняли, что с возрастом, когда теряется коллаген и начинается птозирование (постепенное опущение мягких тканей) лица, опускается не только кожа, выполняющая покровную функцию, но и все подлежащие мышечные ткани. Ученые обнаружили, что под кожей существует поверхностная мышечно-апоневротическая система – СМАС (англ. SMAS – superficial muscular aponeurotic system) – слой, который лежит под кожей и формирует красивый рельеф и контур лица. Так, в 80-х годах на смену простой омолаживающей коррекции кожи лица пришла более сложная – хирургия глубоких структур лица.

— Не могли бы вы перечислить наиболее современные методики такой хирургии?

— В последнее время появилось много разных методик выполнения СМАС-лифтинга, например, «высокий СМАС». При такой коррекции кожа ложится естественно. Технически эта операция сложнее, чем хирургическая коррекция кожи лица. Она проходит на границе с лицевым нервом, который отвечает за мимику, а значит, хирург должен великолепно знать анатомию лица, иметь большой опыт. Операция деликатная, но очень эффективная, поскольку хирургия глубоких структур дает эффект естественности лица, анатомически правильно воссоздает контуры молодости.

— Какое количество лет можно максимально «сбросить», прибегнув к омолаживающей хирургии?

— От 10 до 15 лет. В эстетической хирургии все как в жизни: чем больше вкладываешь, тем лучше результат.

— Что больше всего портит состояние кожи лица?

— Прежде всего, время, которое к нам беспощадно. Плюс стрессы, солнце, переедание. У пациентов, которые склонны к приему жирной пищи, как правило, плохо работает печень, страдает жировой обмен, и как следствие, кожа теряет упругость, появляются пигментные пятна на лице. Курение ухудшает кровоснабжение всех структур, в том числе, не получает достаточного питания и кожа.

— Пациенты задают вам вопросы, связанные с этической стороной процесса омоложения?

— Как правило, решение пациента сделать омолаживающую операцию связано с глубокими психологическими переживаниями. Многие люди внутренне не согласны со своим возрастом, в душе чувствуют себя молодыми, им хочется оставаться такими и внешне. Их одолевает желание стать моложе, а не этические вопросы.

Но в моей практике был такой трогательный случай, когда пришла пациентка с супругом. Мы обсудили нюансы операции, назначили дату. Под конец консультации ее супруг сказал: «мне дорога каждая морщинка на ее лице, эти морщинки мы прожили вместе, я не хочу, чтобы их больше не было». Его слова любви так всех растрогали, что от операции пришлось отказаться.

— Какой средний возраст ваших пациенток?

— 45-55 лет. Хотя недавно я делала операцию 78-летней женщине. Ее жизненному задору можно только позавидовать! Как правило, за омолаживающими операциями обращаются социально активные люди, энергичные и позитивные.

— Многие эксперты полагают, что развитие косметологии и малоинвазивных технологий омоложения «отбирает хлеб» у оперирующих хирургов. Это так?

— Косметология и малоинвазивная терапия (инъекции, нитевые коррекции) существенно улучшают структуру кожи, создают хороший вид, но не помогают радикально и долгосрочно. Это надо честно объяснять пациенту.

Я очень надеюсь на то, что со временем наука придумает что-то малоинвазивное терапевтическое для поддержания в тонусе не только кожи, но и подлежащих структур лица. Тогда пластическим хирургам придется делать операции пациентам «за 70».

А пока хирургические разрезы не должны пугать ни врача, ни пациентов. На сегодняшний день хирургическая техника, шовный материал достигли такого уровня, что даже большие разрезы делаются в таких местах, что практически не заметны.

— Вы владелец 17 российских патентов, посвященных аспектам реконструкции лица после травм, огнестрельных ранений, врожденной патологии, онкологических заболеваний. Каковы же современные возможности реконструктивной хирургии лица и шеи?

— На сегодняшний день в России в головных федеральных институтах очень высокий уровень оказания медицинской помощи. У нас концентрируются самые сложные клинические случаи, а это стимулирует врачей на разработку новых хирургических методов и технологий.

Сегодня в реконструктивной хирургии в России применяются все методы, которые есть в Америке и Европе. Европейцам интересен наш опыт. Мы не уступаем ни по качеству оказания услуг, ни по инновациям в реконструктивной хирургии.

Однако проблема в том, что больных, которые нуждаются в подобных операциях, больше, чем специалистов, способных им помочь. У нас очереди на два-три года вперед.

— Не могли бы вы рассказать о наиболее интересных случаях из практики, которые показывают, насколько велики стали возможности реконструктивной пластической хирургии?

— Пациентка в процессе лечения онкологического заболевания лишилась верхней челюсти и верхней губы, из-за чего полностью деформировалось лицо, «упал» глаз. Мы разработали патент по одномоментной реконструкции верхней челюсти, твердого неба и мягких тканей средней зоны лица. Затем была проведена операция. Мы взяли кость в голени, смоделировали ее по форме верхнечелюстного изгиба, зафиксировали. Мягкие ткани из голени подложили под щеку. При этом мы использовали методику трехмерного компьютерного моделирования лицевого скелета с учетом особенностей реваскуляризуемой кости, благодаря которой достигается оптимальное антропометрическое соответствие восстанавливаемой зоны с другими частями лица.

Другой наш пациент получил электротравму на производстве, лишившись носа, губ, щек. Первым этапом мы произвели восстановление щечной области и верхней губы, затем воссоздали нос из тканей лба адекватно подходящими по цвету с окружающими тканями. Через какое-то время нос стал идентичным всем остальным контурам лица. У пациента восстановилась функция артикуляции, жевания, дыхания. Приобретя социальную активность, пациент вернулся на работу, сохранил свое семейное благополучие и уверенность в себе.

Еще одна онкологическая пациентка – красивая, социально-активная женщина, педагог – в результате облучения получила некроз твердого неба, была лишена возможности говорить, нормально питаться. Мы взяли лоскут с руки, полностью восстановили функции неба. Пациентка продолжает не просто жить после онкологического заболевания, но и работать.

Реконструктивная хирургия дошла до такого уровня, что творит чудеса.